Дорога на фронт (Из солдатских воспоминаний)

«… Шла середина 1942 года. Фашистов к этому времени остановили. Фронт относительно стабилизировался. От Москвы фашистов отогнали. Шли упорные бои под Сталинградом. Обидно было, что мы были в стороне от этих боев. Но теперь было уже не далеко. Скоро экзамены и мы офицерами в качестве командиров огневых взводов поедем в действующие части.

Однако не пришлось ни мне, ни моим товарищам по училищу стать офицерами. Перед самим экзаменом всех, всех курсантов по приказу Верховного командования, как в 1941 году курсантов Подольского пехотинского училища, присвоив звание старших сержантов, погрузили в вагоны и отправили на формирование 8-й Гвардейской Воздушно-десантной дивизии под Москву во Внуково в качестве командиров полевых 76 м/м орудий. Я попал в 9-й гвардейский артиллерийский полк, 8-ую батарею и был назначен командиром 4-го орудия. Командиром дивизиона у нас был ст. лейтенант Чешский Матвей Иванович.

Основой для формирования артиллерийского полка стали кадровые артиллеристы – сибиряки, ну а командирами орудий – мы, бывшие курсанты-зенитчики. В каждый орудийный расчет, кроме сибиряков, входило по 2 узбека. Пришлось нам, бывшим курсантам из зенитчиков переделываться в командиров полевых орудий. Началось обучение расчета, изучение материальной части орудия, орудийная тяга была конная. Забота о кормлении лошадей лежала на нас, — командиров орудий. Расчет после занятий ходил в лес, ломал ветки берез и кормил ими лошадей.

Наконец начались боевые стрельбища. Однажды на них присутствовал командир артиллерийского полка, наблюдал за боевыми стрельбами каждого. На этой стрельбе наше орудие отличилось. У меня был хороший наводчик сибиряк Халявин. Отличный артиллерист.

Как то в ноябре 1942 года всю нашу дивизию выстроили на большой поляне квадратом. В центре знаменосец и его охрана, появился командир дивизии – невысокого роста. На нем была высокая папаха. Окружен он был группой офицеров. Комдив обошел строй застывших по команде «смирно» красноармейцев, поздоровался, сказав короткую речь, призвал нас бить фашистов беспощадно.

Вскоре конную тягу в нашем артиллерийском полку заменили на механизированную. Нам дали американские автомашины марки «Шеврале» и «Студебеккер». Получили новое Теплое оборудование, противогазы, автоматы, боекомплект снарядов. Каждый чувствовал и понимал, что скоро на фронт.

В конце ноября 1942 года наша дивизия пришла в движение. Мы своим ходом двинулись на север. Подошли к фронтовой полосе. Наша дивизия была малой только в том потоке войск, который двигался в тот период на северо-запад. Мы двигались на автомашинах, а по обочине дороги нескончаемым потоком шла пехота, лыжники в белых костюмах, и другие части. Приближение к фронту притягивало каждого из нас, вносило элемент тревоги, ожидание какой то неожиданности. Если на марше до этого мы могли по ночам спать в автомашинах, то с приближением к фронту спать приходилось уже по очереди и тревожно, приходилось быть все время «на чеку».

Помню наш марш вдоль прифронтового леса. Разведчики донесли, что в лес просочились фашистские автоматчики. Колонна двигалась по лесной дороге вдоль опушки леса. Вдали виднелись отдельные всполохи артиллерийских выстрелов. Взлетали осветительные ракеты.

Прифронтовую полосу мы прошли благополучно. Никто нас не обстрелял, никто на нас не напал. Наша задача была пройти дальше и включиться в боевые действия на другом участке северо-западного фронта, южнее города Старая Русса. Город Старая Русса был в те дни захвачен фашистами. Шел уже февраль 1943 года. Наступила оттепель. Дорога почернела. Валенки промокли насквозь. А тут притянулись болотистые места. Двигались по бревенчатому настилу лесной дороги. Дорога из бревен была сделана немцами руками оккупированного русского населения. Немцев совсем недавно выгнали из этих мест.

Наконец машины нашей батареи сворачивают с бревенчатой дороги и вязнут в шуге. Весь расчет по колено в грязи, воде и снегу. Помогают машине преодолеть этот путь до опушки, где виднеется высокое место. Не успели оборудовать как следует позиции и замаскировать орудия и машины, появился немецкий самолет-разведчик «Рама», как мы его называли. Работы пришлось прекратить. Ночью приводили в порядок бревенчатый блиндаж с накатом из толстых сосновых бревен. Блиндаж достался нам от немцев. «Рама» летала не зря. Видимо разведчик заметил что-то подозрительное. На другой день – минометный обстрел. Команда – из блиндажа не высовываться. Однако один солдат из нашей батареи нарушил приказ и высунулся из двери чтобы взглянуть – что делается. Как раз в это время разорвалась мина в районе блиндажа и осколком солдат был ранен в спину. После обстрела на носилках, сделанных из двух вырубленных молодых деревьев и плаща-палатки два солдата унесли раненого в санбат. Нести пришлось опять по шуге из снега и воды до бревенчатой дороги, в тыл, где располагался санбат.

На северо-западном фронте, где были болота и леса наши огневые позиции, как правило, находились позади позиций пехоты. Мы в основном стреляли огнем, уничтожая пулеметные гнезда немцев, их доты. Когда немцы пытались идти в атаку – мы били осколочными снарядами. Корректировал огонь наш командир девизиона ст. лейтенант Чешский М.И., который находился на КП впереди нас. Батарея вела учет уничтоженных целей противника и его живой силы.

Кругом нас был лес – дремучий лес. Чтобы оборудовать огневую позицию, надо было повалить часть сосен, срубить верхушки у деревьев, растущих перед орудием, чтобы на траектории снаряда при выстреле не было помех. Мы меняли позиции, спали в шалашах на снегу, прикрыв снег еловыми и сосновыми лапками. Шапки завязывали под тесемки, снимали шинели и ложились плотно друг к другу. Сверху накрывались шинелями. Очередной часовой стоял у пушек. Так шли дни, недели. Я говорил в начале рассказа, что в моем расчете было несколько человек кадровых артиллеристов — сибиряков и два узбека: один высокий – мы звали его «полтора человека», и другой пониже, по фамилии, кажется, Рахимов. Они держались всегда вместе. Работали подносчиками снарядов. Русский язык они знали, мы же их язык не знали. Эти узбеки меня крепко подвели на северо-западном фронте. Там же были кругом леса и если человек что-то задумает, его было легко потерять из виду. Узбеки пошли в лес, как говорится, «по нужде». Прошло полчаса – их нет. Пошел искать – их нет. Я же командир расчета, отвечаю за людей. «Черт возьми, куда делись? Надо докладывать – Ч.П.» Утром привели их. Пехотинцы задержали на передовой. Пытались перейти линию фронта. Шли сдаваться немцам. Получил нагоняй. Потом за ними по пятам ходил. Раз смотрю – опять исчезли. Пошел искать…»

Продолжение следует.