ЛИЧНОСТЬ КОЛОРИТНАЯ, НЕОРДИНАРНАЯ

Удивительна судьба этого человека.
    Девять десятков лет, да еще каких!
    Полных драматических событий, упорного труда, убежденного и преданного служению Отечеству. Хотя эта самая судьба не раз пыталась испытать этого человека на излом...
Впервые случилось это почти что в младенчестве. Родительская семья Николая Степановича была достаточно многодетной: если б все рожденные в ней дети выжили и доросли до  зрелого возраста, то род Никулиных насчитывал бы добрый десяток семей. И, думается, добрые бы это были люди, по крайней мере, уж точно — отменные хозяева. Сам «корень их рода» Степан Петрович Никулин был очень крепким хозяином: и кузницу имел, и маслодавильню. За что и поплатился в разгар коллективизации и борьбы с кулачеством: был репрессирован, выслан под Сызрань, а оттуда, как предполагают, на один из волжских островов. На этом следы его и вовсе теряются в вечности. А вот осиротевшей семье Никулиных пришлось солоно!
Мало того, что их выбросили из собственного дома, оказав «величайшую милость» — разрешив приютиться в собственной бане на окраине села. Изгнание это сопровождалось строжайшим запретом для односельчан общаться с семейством кулака, тем более – оказывать ему помощь.
В день того страшного раскулачивания, когда в доме появились «комбедовцы», один из них, ухватив Коленьку за ногу, как щенка, выбросил его из настежь раскрытого окна на улицу... Как не сломал пацаненку шею, Бог его знает.
Мать ходила побираться по трем соседним деревням. А как только  кто-то из ребят становился посмышленее, брала с собою. Те скудные крохи, что подбирали детские ручонки, помнит Николай Степанович и по сей день.
Но мужественной женщиной  оказалась их мама. Не просто подняла на ноги всех выживших детей, но и дала им образование: есть среди них и учителя, и медицинские работники...
Николай, как и его отец, был очень жадным до знаний. Более того, всегда и во всем стремился быть первым и лучшим. Кто знает, как бы сложилась его дальнейшая жизнь, не будь войны. Летом 42-го парню  шел всего только 18-й, но повестка из военкомата отыскала адресата. Мобилизован был в Сердобск Пензенской области. А уже через месяц — направлен в Ульяновское училище связи. Но офицером ему стать не довелось  опять-таки в силу его характера. ...В то время в Воскресенске формировалась инженерно-саперная штурмовая бригада, которой  были очень необходимы толковые радисты, обладающие силой, мужеством, выносливостью, изрядной наблюдательностью. Как тут мог Николай Степанович не написать рапорт о направлении его в это формирующееся соединение? И он его написал!

Август 43-го встречал уже на пере-
    довой. Задачей бригады была
    расчистка пути для наступавших советских частей. Разведчиков-радистов засылали вперед, для наблюдения  за территорией противника. Вернувшись в свое расположение (или  с места — по рации) они передавали координаты минных полей, проволочных  заграждений, замаскированных объектов. Доводилось и самим минировать поля с тем, чтобы сдержать наступление немцев, но чаще — строить мосты и переправы через реки и болотистые места: война уже успела развернуться к фашистам обратной стороной своей медали – Советская Армия неукоснительно наращивала свое поступательное движение.
Одну из таких памятных переправ его бригада возводила через Сиваш. Мост, строившийся нашими бойцами и днем, и ночью, представлял  для немца смертельную угрозу: он открывал нашим войскам путь в Крым. И если днем противник осторожничал, то ночью с адской мощью обрушивался на головы бойцов штурмовой бригады. Многие из сослуживцев Николая Степановича остались лежать в братской могиле на берегу того залива.
А потом были Симферополь и Севастополь, Молдавия, Болгария, Югославия, Венгрия.
И вот тут-то, под Секешфехерваром, судьба испытала бойца на излом во второй раз. Дважды в ходе боев этот венгерский городок переходил из рук в руки. Фашисты лютовали... Пробираясь во время одного из ожесточенных обстрелов по траншее к землянке, разведчик совсем было достиг цели. Но прямое попадание вражеского снаряда в одно мгновенье превратило ее в месиво из земли, бревен, человеческих тел. Погибли все, кто находился внутри землянки. Николаю повезло чуть больше – на поверхности осталась его голова, хотя тело бойца было полностью засыпано землей.
Санитары подобрали Никулина. В полевом госпитале хирурги долго совещались: ампутировать поврежденную конечность или все же попытаться сохранить молодому мужчине ногу. Возобладал гуманизм: ногу Никулину не просто оставили, но сумели сохранить подвижность ее суставов.
Из Венгрии бригаду перебросили в Австрию – на освобождение Вены. А так как исход сражения был предрешен, противник по оставленным для него «коридорам» покидал город из кольца окружения без боев. Победу старшине Никулину довелось встречать в 60 километрах от Вены, на австрийской земле...
- Послали нас в разведку — на передний край противника, — вспоминает ветеран.  – Подползли – ни звука! Заглянули в первую линию, во вторую – никого, лишь разбросанное оружие да личные вещи. Ничего не понятно!.. Докладываем обстановку по рации командованию. Там тоже ничего не понимают. Позвонили вверх... И тут только выяснилось – победа!
Домой же Николай Степанович пришел только в 47-м.  Сначала его часть была расквартирована в Румынии, затем переведена в Грузию, где в то время наблюдалось еще немало профашистских элементов.
Свою мирную жизнь Николай Никулин начал с довольно неожиданного решения: что могло быть полезнее в возрождающейся из разрухи стране профессии шофера? Окончил курсы. Поколесил  на грузовичке пару месяцев при своем сельсовете и решил, что нужно браться за серьезное дело. Например, поступить в автоколонну  Инзенского леспромхоза – на нижний склад. Хороший, добротный лес вывозился предприятием с лесных делянок и шел далее — на импорт. Тот, что был менее сходным, оставляли для внутренних потребностей. Николай Степанович к тому времени уже не просто водитель, а руководитель, да еще и коммунист, строго и рачительно подходил к организации производственного процесса. Умел круто спрашивать, но был справедлив и заботлив по отношению к людям. За это уважали, за это же избрали членом бюро райкома партии. А потом было еще одно предприятие лесопромышленного комплекса района – химлесхоз. Оттуда-то и ушел Николай Степанович на пенсию. На тот момент его трудовой стаж достигал уже 56 лет!

Расскажем еще об одном человеке,
    без которого не смогла бы состоять
    ся эта крупная колоритная  личность – о супруге Николая Степановича Татьяне Александровне. У красивого могучего парня, вчерашнего фронтовика, к тому же – орденоносца, имевшего  в послужном списке еще и не одну медаль, конечно же, не было отбоя от девчат. Они сами норовили попасться ему на глаза. А вот Татьяна была совсем иной... Скромность и обаяние девушки сделали свое дело!
Семья у Никулиных сложилась крепкая, дружная, работящая. Обосновались в Инзе. Сруб для своего дома молодой супруг перевез с малой родины – из Вязовки. Установили, преобразили, огород с садом разбили вокруг него. Не дом – загляденье! А так как Николай Степанович ничего не умел делать в полсилы, то и хозяйство свое держал в идеальном порядке. Позже их семья получила благоустроенную квартиру.
Трое детей родились у Никулиных – две дочери и сын. Все они получили высшее образование, занимают солидные должности, уважаемы в обществе. 53 года совместной жизни отпустил Бог супругам Никулиным. Разными были те  годы... А вот не стало верной спутницы жизни, и что-то в этом мире оборвалось. Еще одно непростое испытание уготовала ему судьба.
По утрам, как всегда, спешит Николай Степанович на кухню, где рядышком – два портрета: его и супруги – «поздороваться с Таней». На них они оба такие улыбающиеся, счастливые... Регулярно приезжают к нему в гости дети  и внуки, чтобы помочь, обогреть сыновней лаской, поддержать, ободрить. Вот и этот красивый юбилей главы семейства Никулины отметили в тесном кругу с приглашением друзей  и близких. Такое ведь бывает раз в жизни – 90!